Сибирский Джек Лондон

Сейчас мало кто знает этого удивительно разностороннего человека, жившего в нашем городе в 20–30-е годы. Прежде всего, Максимилиан Кравков был талантливым сибирским писателем, печатался в «Красной Ниве», альманахе «Перевал», горьковских журналах «Наши достижения» и «Колхозник», в «Сибирских огнях», детском журнале «Товарищ». Заведуя Сибкино, он очень многое сделал для организации съемок первого новосибирского фильма «Красный газ».

Будучи по профессии геологом, Макс (как его называл критик Валериан Правдухин) с увлечением изучал природные богатства родного края. И это еще не все. Он был просто «болен» музейным делом. Постоянно ездил в экспедиции, собирал для Новониколаевского музея экспонаты и несколько лет являлся его директором.

В этом году исполняется 120 лет со дня рождения Максимилиана Алексеевича Кравкова. Это ли не повод, чтобы вспомнить интересного человека, чей жизненный путь был «сложным и противоречивым» и оборвался внезапно и трагично, как это бывало в 30-е годы.

Узник одиночной камеры

Биография Максимилиана Кравкова, как утверждают исследователи, требует уточнений. В разных изданиях есть разночтения, путаница с датами.

Родился он в 1887 году в Рязани в семье врача, или, по другим данным, действительного статского советника. Рано оставшись без родителей, воспитывался у тетки по отцу. После окончания мужской гимназии поступил в Санкт-Петербургский университет. Примерно в 1906–1908 годах Кравков стал членом партии социал-революционеров-максималистов.

В 1908 году 20-летний студент был арестован по обвинению в покушении на рязанского генерал-губернатора. Московский военно-окружной суд признал его «виновным в хранении взрывчатых веществ» и осудил на… Вот тут идут разночтения. По одной версии — на пять лет одиночной тюрьмы, по другой — на шесть лет каторги, позднее замененной на три года и четыре месяца с последующей ссылкой в Сибирь, по третьей — шесть лет каторги заменили тремя с половиной годами одиночной тюрьмы.

Как бы то ни было, но Максимилиан год или два просидел в московской Таганской тюрьме в одиночке, и даже в кандалах. Позднее в рассказе «Два конца» он опишет свои ощущения. «Шел Василий, — рассказывает Кравков о политическом заключенном, — свободно и ловко — к кандалам за два года привык. К тяжким бетонным сводам, мерцавшим неподвижным светом, взлетали плачевные всхлипы кандальной цепи…»

А в 1913 году Максимилиан Кравков был выслан на поселение в Тайшет и с тех пор уже не покидал Сибирь. Он много путешествовал по Саянам, собирал минералогическую коллекцию, изучал жизнь «малых народов». Он безумно полюбил тайгу, охоту, дикую природу. Позже Правдухин назовет его «географом и любителем нехоженых дорог, неожиданных приключений».

«Что такое музей и как его устроить в деревне»

Так называется первая книжка Максимилиана Кравкова, изданная им еще в 1921 году. Музейное дело стало неотъемлемой частью его жизни почти сразу же после установления советской власти. Как отмечают исследователи, «Февральскую революцию 1917 года Кравков встретил с удовлетворением, а в Октябрьской не сразу разобрался». В период колчаковщины в 1918–1919 годах был гласным Нижнеудинского уездного земства, членом губернской комиссии по земским делам, управляющим Нижнеудинским уездом Иркутской губернии.

После восстановления советской власти Максимилиан заведовал краеведческим музеем в Иркутске. В этом же году его арестовывает ЧК по обвинению в принадлежности к «максималистам». К счастью, после подачи заявления о выходе из партии дело было прекращено. Кравков переезжает в Омск. Здесь он был заведующим подотделом музеев Сибирского отдела народного образования. Максимилиан считал, что музеям должно уделяться большее внимание, чем уделялось до сих пор.

Трудно поверить, что в 1921 году, когда страна еще не оправилась от социальных потрясений, Кравков мечтал о создании музеев в деревне. Он также хотел создать музей Сибирского края. Его мечта сбылась, когда он в 1922 году, в связи с переездом советских учреждений из Омска, переезжает в Новониколаевск. Здесь он начинает работать заведующим Новониколаевским городским музеем. Кстати, его снова арестовывают, но вскоре отпускают.

Кравков активно занимается организацией музея, ведет отдел геологии. В 1925 году совершает поездку по Салаиру и привозит для музея много ценных экспонатов. В составе геологоразведочных и географических экспедиций побывал в Саянах, в Горной Шории, в низовьях Енисея.

В 1928 году выходит его книга «Естественные богатства Сибири». В ней он перечисляет все природные сокровища, которыми богат сибирский край. Это было очень важно накануне индустриализации страны. И здесь же добавляет, что, по мнению Первого Сибирского краевого научно-исследовательского съезда (1927 г.), Сибирь в отношении геологическом изучена всего лишь на четыре процента.

Максимилиан Кравков успевал еще вести в музеях и школах Новосибирска краеведческие и геологические кружки. Немало детей, посещавших его занятия по геологии, сами потом стали геологами.

Снимать будем сами

При переезде в Новониколаевск Максимилиан занимал еще одну важную должность — был заведующим Сибкино. В декабре 1924 года город готовился отпраздновать пятую годовщину освобождения Новониколаевска от Колчака. Член Сиббюро ВКП(б) Вениамин Вегман предложил московской студии создать художественный фильм о гражданской войне в Сибири. Там отказались. И тут пришла совершенно дикая мысль: снимать будем сами.

Эту идею поддержали партийные и советские организации. Но основная тяжесть по организации съемок легла на заведующего Сибкино Максимилиана Кравкова. Вместе с заведующим Сибоно Венгеровым он обратился к писателю Владимиру Зазубрину, чтобы тот написал сценарий. Так по мотивам романа «Два мира» и повести «Скрепы» появился сценарий к новому фильму «Красный газ». Это был, конечно, большой риск — без аппаратуры, декораций, павильонов, профессиональных актеров, опыта браться за такое дело. Но оно удалось. Съемки закончились в конце октября. Создатели фильма повезли его в Москву.

Неудачи посыпались одна за другой. После первого просмотра стало ясно, что фильм не понравился — предложили доснять сцены. Огорченные результатом, Кравков и Зазубрин уехали в Новосибирск. Но и вторая версия фильма, уже поправленная Эйзенштейном, тоже не была принята. Только лишь после просмотра «Красного газа» в Наркомате просвещения его признали «лучшим достижением советской кинематографии» 1924 года. В этом была заслуга и Максимилиана Кравкова.

«Наиболее реакционный писатель Сибири»

Современные читатели не знают имени Максимилиана Кравкова, его книги не переиздавались уже много лет. Но в 20–30-е годы он был известен и как детский писатель, и как очеркист, и как краевед. По приезде в наш город Кравков познакомился с Валерианом Правдухиным и Лидией Сейфуллиной, принимал активное участие в подготовке первых номеров «Сибирских огней». Там он публикует очерк «Из Саянских скитаний» большое количество рецензий на книги по геологии, природоведению.

Для нас очерки писателя Кравкова с исторической точки зрения представляют большую ценность.

Некоторые считают его повесть «Ассирийская рукопись» едва ли не первым сибирским детективом советской поры. Сюжет таков: авантюрист разыскивает в краевом краеведческом музее «Ассирийскую рукопись», которую Британский музей готов купить за большие деньги. Работники музея противостоят замыслам преступника. Здесь и интрига, и тайна, и внезапные ситуации. Держат читателя в напряжении и приключенческая повесть «Зашифрованный план», и сюжетный новеллистический цикл «Рассказы о золоте». Зазубрин писал, что «Кравков сюжетен и авантюрен. Он умеет держать читателя в напряжении».

Максимилиан Кравков — автор рассказов, повестей «Таежными тропами», «Большая вода», «Два конца», «Самородок» и др. Владимир Зазубрин в свое время окрестил его сибирским Джеком Лондоном. Наверное, потому, что у писателя излюбленными героями были люди сильные, цельные, герои-одиночки: охотники, золотоискатели, бродяги-каторжники, ссыльные политзаключенные. По мнению Зазубрина, на его творчестве отразилось заточение в течение нескольких лет в одиночной камере.

«Кравков стал идеалистом, индивидуалистом. В своих рассказах он берет сильного одиночку — человека, выходящего на борьбу со зверем себе подобным или с целым коллективом. Пусть коллектив в конце концов своей тысяченогой пяткой раздавит смелого одиночку. Одиночка, даже вынужденный пустить себе пулю в лоб или проколоть сердце ржавым гвоздем, все же чувствует себя победителем».

Даже самого писателя некоторые называли «злобствующим индивидуалистом», потому что он не терпел компромиссов, открыто подмечал смешное в характере человека или в ходе событий.

Зазубрин упрекал писателя, что современность у него выступает лишь как внешнее обрамление рассказа. «Рассказ начинался с того, что герой вышел из сельского Совета и отправился в тайгу. И все — больше сельский Совет автору и его героям не нужен. Упомянут он так, как раньше упоминалась погода: «Однажды в сырой осенний вечер…»

В Новосибирске были изданы, а потом и переизданы его детские книги: «За сокровищами реки Тунгуски» (1931), «Год во льдах», «Золотая гора» (1934) и др. Самой поэтичной, яркой стала его повесть «Дети тайги» (1929). Она буквально дышит любовью к природе.

Некоторые называли Кравкова «наиболее реакционным писателем Сибири», потому что «он пытается работать на нейтральном материале — тайга, охота, бродяжничество», а «нейтралитет в наше время требует строжайшего расследования«.

В 1931–1933 годах Кравков работал геологом в Горной Шории. В 1933-м последовал очередной арест. На этот раз Максимилиана обвинили в принадлежности к контрреволюционной организации бывшего белого генерала Болдырева.

Последний раз его арестовали в мае 1937 года по обвинению в участии в «японо-эсеровской террористической диверсионно-шпионской организации» и приговорили к расстрелу. Погиб Максимилиан Кравков в октябре того же года. Впоследствии реабилитирован Военным трибуналом СибВО за отсутствием состава преступления.